Китайская медицина: тайны древних рецептов
Я держу в руках теплое, бьющееся сердце. Это блестящий комок алой, розовой и белой плоти размером с грейпфрут. Я чувствую, как сокращаются желудочки, и ощущаю движение крови, которую сердце перекачивает. Оно скользкое и издает резковатый запах.
Сердце продолжает биться, хотя восемь часов назад я видел, как Пол Ияззо вырезал его из грудной клетки усыпленной свиньи в лаборатории, подсоединил к трубкам, исполняющим роль вен и артерий, и запустил с помощью электрического разряда. (Так реаниматологи возвращают людей к жизни с помощью дефибриллятора.) Хотя сердце находится вне тела, оно напрягается и расслабляется само по себе, повинуясь неведомой, необъяснимой, первобытной силе. Выглядит все не просто нереально – в первую очередь это завораживающе красиво.
Свиное сердце бьется и потому, что Ияззо, профессор хирургии из Университета Миннесоты, омыл его веществами, идентичными медвежьей желчи. Это отчасти доказывает правоту китайских лекарей, которые еще в VIII веке считали, что желчь может благотворно влиять на здоровье человека. И спрос на нее по-прежнему велик: в Азии медведей разводят ради желчи, причем содержат их в крохотных клетках, и каждому животному установлен катетер, из которого по капле стекает ценная жидкость. Защитники животных осуждают эту бесспорно жестокую практику.
И пока я держу в руках свиное сердце и слушаю рассказ Ияззо о том, что вещества, защищающие медвежьи органы от атрофии во время спячки, могут помочь и человеку, меня волнует вопрос: а могла бы медвежья желчь спасти сердце моего отца и спасет ли она однажды меня или моих детей?
Немногие темы разжигают среди профессионалов такие же горячие споры, как традиционная китайская медицина. Масла в огонь подливают работы исследователей, как и Ияззо, рассматривающих древние методы лечения через призму новейших технологий и делающих неожиданные открытия. Во многих странах от Арктики до Амазонии разработали собственные методики народной медицины. Но Китай, обладающий древнейшей историей медицинских исследований, предлагает ученым самый весомый багаж знаний.
Первые медицинские трактаты в Поднебесной датируются III веком до новой эры, когда знахари начали изучать человеческое тело и его функции, а также описывать реакции организма на лечение растительными снадобьями, массажем и иглоукалыванием.
Более двух тысяч лет китайские ученые углубляли знания и совершенствовали методы лечения. Результатом их работы стала целая библиотека медицинских трактатов, в которых описаны всевозможные болезни, от обычной простуды и венерические заболевания до эпилепсии. Эти знания хранятся в книгах и манускриптах с таинственными названиями: «Классика пульса» (III век), «Рецепты на вес золота» (VII век) и «Важные секреты из-за пределов столицы» (VIII век).
Конечно, сегодня китайские врачи обучаются и получают дипломы западного образца. Однако народная медицина остается важной частью государственной системы здравоохранения. В большинстве китайских больниц есть палаты, где лечат старинными методами. Полагая, что такая практика может способствовать сокращению государственных расходов и разработке инновационных методов лечения, не говоря уже о повышении престижа страны, председатель КНР Си Цзиньпин сделал ее одним из ключевых элементов здравоохранения и провозгласил нынешнее столетие золотым веком традиционной медицины. С точки зрения исследований, вероятно, так оно и есть. Ученые из ведущих университетов все чаще обращаются к некоторым традиционным методам лечения таких заболеваний, как рак, диабет и болезнь Паркинсона.
Также поступают и сами пациенты: если западная медицина не помогает, американцы все чаще прибегают к иным методам лечения, прежде всего к иглоукалыванию, которое теперь включают в некоторые программы медицинского страхования, или к банкам (Этот метод широко использовался в советских клиниках. – Примечание российской редакции.). Интернет стимулировал спрос на растительные препараты, которые часто дешевле, чем назначенные врачами лекарства. Пациент может, прочитав о снадобье онлайн, заказать ингредиенты на одном из торговых порталов и посмотреть видео на YouTube о том, как приготовить его дома. В итоге доходы альтернативного сектора здравоохранения резко выросли: в 2017 году в США лекарственных трав было продано на 8 миллиардов долларов – почти на 70 процентов больше, чем в 2008-м.
Немало врачей считают традиционную китайскую медицину шарлатанством, ссылаясь на самые ее диковинные методы – скажем, на древнюю практику изгнания демонов фейерверками или таинственные концепции, которые до сих пор популярны у ее адептов. Среди последних – миф о ци – жизненной силе, название которой буквально переводится как «пар, который поднимается над рисом». Других возмущает использование органов редких животных и потенциальная опасность плохо очищенных снадобий.
«Мало кто рассматривает проблему объективно», – подчеркивает историк медицины Пауль Уншульд. Авторитетный знаток истории китайской медицины (и суровый критик многих ее толкователей), он собрал и перевел сотни древних текстов и сейчас сотрудничает с китайско-немецким стартапом, занимающимся поисками здравых идей в китайских практиках. «Люди обычно видят только то, что хотят видеть, – говорит Уншульд, – и не могут в полной мере оценить достоинства и недостатки восточной медицины».
О проблемах, связанных с традиционной китайской медициной, я впервые узнал, когда работал над статьей о том, как браконьеры уничтожают носорогов: ведь согласно древним китайским рецептам, порошком из рога можно излечить лихорадку и головные боли. Правда, научные исследования выявили, что рог носорога состоит из кератина (того же вещества, что и человеческие ногти) и меланина и не вызывает никаких фармакологических эффектов при употреблении. После публикации статьи я получил письма от читателей, осуждающих китайскую медицину как «невежественную», «жестокую» и «похожую на колдовство».
Критика небезосновательна: торговля носорожьим рогом в Азии стала основным фактором, ведущим вид к вымиранию. Помимо носорогов на многих животных, в том числе находящихся под угрозой исчезновения, таких как тигры, леопарды и слоны, охотятся браконьеры, желающие добыть те или иные их органы и ткани, или же зверей выращивают в неволе, в тяжелейших условиях.
Но и у западной медицины есть не только плюсы. Скажем, эффективность многих популярных антидепрессантов остается предметом горячих споров: некоторые исследования показывают, что такие препараты едва ли превосходят плацебо. Однако врачи прописывают их, они широко продаются и приносят миллиарды долларов дохода. (Впрочем, коль скоро пациент считает, что ему полегчало, то употребление и такого препарата можно считать оправданным, хотя вряд ли причина выздоровления кроется в химическом составе таблеток.) Если рассмотреть другие яркие примеры – избыточное назначение опиоидов, одобрение новомодных диет и неоправданные операции – непринятие традиционной китайской медицины Западом может показаться весьма лицемерным.
Разобраться в проблеме можно на примере истории со змеиным маслом. Долгое время его считали синонимом мошенничества, но на самом деле змеиное масло – традиционная мазь, которую производят из жира морской змеи, большого плоскохвоста. Историки полагают, что такие мази завезли в США в XIX веке китайские эмигранты, строившие железные дороги и использовавшие масло для лечения суставов и мышц. Сомнительную репутацию препарат приобрел, когда мошенники начали продавать минеральное масло под видом китайского змеиного. Важнее, впрочем, другое: исследования показали, что жир большого плоскохвоста содержит больше полиненасыщенных жирных кислот омега-3, чем лососина. А эти кислоты приостанавливают воспалительные процессы и развитие слабоумия, смягчают депрессию. Сегодня они входят в состав нескольких средств для ухода за кожей. В 2000-е годы японские ученые, включив жир этой змеи в состав корма для мышей, обнаружили, что те стали лучше запоминать путь по лабиринту. (Правда, сам плоскохвост тем временем попал в число угрожаемых видов.)
«Не следует выплескивать ребенка вместе с водой, – улыбается Юн-Чи Чэн, профессор фармакологии из Йельской школы медицины. – Люди забывают, что одно из старейших и самых эффективных научно одобренных лекарств пришло к нам от знахарей. Это аспирин». Древние египтяне использовали в качестве болеутоляющего средства сушеные листья мирта, а Гиппократ, греческий врач, живший в V–IV веках до новой эры и считающийся отцом западной медицины, советовал лечить лихорадку экстрактом ивовой коры. Лишь в XIX веке ученые выяснили, что активным соединением и в мирте, и в коре является салициловая кислота и синтезировали ее. Сегодня копеечный аспирин является, вероятно, лучшим в мире лекарством с точки зрения соотношения цены и эффективности. «А начиналось все с того, что люди заметили: ивовая кора обладает целебными свойствами, – говорит Чэн. – В этом случае наука шла за практикой, а не наоборот».
Аспирин не единственное лекарство, созданное на основе народных снадобий. В 1972 году, когда Чэн получил диплом фармаколога в Университете Брауна, китайский химик Ту Юю объявила об открытии средства от малярии, созданного на основе растения, упомянутого в рецепте IV века. Во время войны во Вьетнаме Ту участвовала в секретном проекте, призванном помочь вьетконговцам в борьбе с малярией: эта болезнь выкосила примерно четверть всех погибших в их стране. На Западе тоже пытались найти лекарство от малярии, подвергнув испытаниям более 200 тысяч веществ. Однако Ту рискнула обратиться к древним трактатам: испытав несколько растений, используемых для лечения лихорадки, она обнаружила то, что искала, – полынь однолетнюю. Лекарство, полученное в результате этого исследования, артемизинин, спасло миллионы жизней и принесло Ту в 2015 году Нобелевскую премию в области медицины.
Более двух тысяч лет китайские лекари использовали для своих снадобий множество трав, цветков, плодов, дериватов животного происхождения и даже человеческую плаценту. Тысячи природных компонентов продолжают употреблять как в Китае, так и в других странах мира. Банки 1, 8, 15 и 22 (первый столбец) содержат исходные компоненты многообещающего лекарства от рака, созданного в Йельском университете и получившего код PHY906.
(1. Сафлор красильный. 2. Колоски рассечёнокотовника. 3. Раковины морского ушка. 4. Корень пиона молочноцветкового. 5. Сушеные морские коньки. 6. Корневище пузатки высокой 7. Лист лотоса. 8. Корень тростника. 9. Корень дудника китайского. 10. Дальневосточная мягкотелая черепаха. 11. Ложный женьшень. 12. Ситник развесистый. 13. Плоды боярышника. 14. Корень шлемника байкальского. 15. Цедра. 16. Гнездо бумажной осы. 17. Линочные шкурки цикады. 18. Гриб пория кокосовидная. 19. Корень лигустикума. 20. Человеческая плацента. 21. Стебли и корни лофатерума (злаки). 22. Раковины каракатицы. 23. Красоднев иезский. 24. Зизифус настоящий. 25. Листья горянки. 26. Гилоцереус волнистый. 27. Смола босвеллии. 28. Плоды трихозанта.)
Когда я в сопровождении Чэна начинаю осматривать похожую на лабиринт лабораторию в Йеле, где его команда анализирует целебные свойства различных растений, мой нос подвергается настоящей пытке: вокруг шипят и булькают разные жидкости, и я улавливаю один аромат за другим: черный и красный перец, розмарин, камфора, имбирь, корица и другие запахи, описать которые я не в силах.
На письменном столе у Чэна стоит китайский болванчик – подарок коллег: одет он в костюм, а не в мешковатый свитер, какие обычно носит Чэн, однако сходство схвачено верно – тот же задумчивый вид, редеющие волосы и большие мочки ушей, которые в Китае принято считать признаком предрасположенности к долгой жизни. На первый взгляд Чэн может показаться типичным апологетом традиционной медицины. Несмотря на то что он переехал с Тайваня в США 50 лет назад, по-английски он по-прежнему говорит с сильным акцентом, и в свои 74 года остается типичным представителем того поколения китайцев, которое все еще крепко держится за старинные традиции. «Правда, я не так уж много знаю о китайской медицине», – признается он и добавляет, что даже в детстве родители водили его к обычным врачам.
Свои исследования по антивирусным препаратам Чэн тоже неизменно вел, строго придерживаясь научных методов. Однако в то же время его всегда интересовало, не упоминаются ли в древних трактатах другие растения, ждущие повторного открытия, как ждала его полынь? И он действительно обнаружил снадобье, которое может совершить революцию в лечении рака. Чэн открывает баночку и кладет мне в руку щепотку порошка – смесь из четырех трав, которую он называет PHY906.
«Попробуйте», – предлагает он, и я кладу несколько крошек на язык. Вкус у порошка горький, с ноткой лакрицы (солодки).
В 1990-е годы Чэн обратил внимание на то, что многие пациенты при лечении от рака отказываются от химиотерапии из-за побочных эффектов вроде диареи и непереносимой тошноты. Больные, прошедшие курс химиотерапии полностью, как правило, жили дольше, и Чэн понял, что облегчение побочных эффектов может увеличить среднюю продолжительность жизни пациентов. А он знал, что китайская медицина использует растительные снадобья от диареи и тошноты.
Его коллега Шву-Хуэй Лю, специалист по фармакологической химии, свободно владеющая древнекитайским языком, провела поиски в богатой коллекции старинных трактатов, хранящихся в библиотеке Йельского университета. В книге, озаглавленной «Трактат о вреде холода», отпечатанной на слегка потрескавшейся бамбуковой бумаге, она обнаружила 1800-летний рецепт снадобья из шлемника, солодки, пиона и китайского финика (зизифуса) для лечения «поноса, болей в животе и жжения в заднем проходе».
И команда Чэна принялась испытывать разные сочетания порошков из указанных растений. За последние 20 лет они прошли путь от опытов на мышах до испытаний лекарства на пациентах, проходящих лечение от рака, под контролем Национального института онкологии США. Как и надеялся Чэн, почти у всех пациентов, принимавших лекарство, тошнота и прочие желудочно-кишечные расстройства пошли на убыль. Более того: опухоли у них стали уменьшаться быстрее, чем у тех, кто лекарства не принимал.
«Вот этого я не ожидал, – признается Чэн. – Теперь мы хотим понять: в чем причина?»
По словам сына Чэна Пэйквэня, изучив опухоли у мышей, которым давали новое лекарство, исследователи заметили значительный рост количества лейкоцитов – белых клеток крови, поглощающих раковые клетки. Очевидно, этот процесс стимулирован действием веществ, содержащихся в растениях. «Вот и разгадка тайны рецепта, – говорит окончивший Стэнфордский университет Пэйквэнь. – PHY906 представляет собой химическую смесь и в этом похож на те лекарственные смеси, с помощью которых стало возможно эффективно бороться с ВИЧ. Мы всего лишь выявляем состав оригинальной формулы и воссоздаем ее, чтобы применять в научно обоснованном лечении». На сегодня, продолжает Пэйквэнь, PHY906 испытан на восьми пациентах, страдавших раком толстой кишки, печени и поджелудочной железы и проходивших химио- и радиотерапевтические процедуры. «Мы надеемся, что PHY906 станет первым многокомпонентным растительным препаратом, одобренным Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США»...
Вскоре мы с Пэйквэнем мчимся через самое сердце Китая на высокоскоростном поезде. Состав едет удивительно ровно, словно летит над рельсами. А за окном проплывают пейзажи, мало изменившиеся с древних времен: бесконечное лоскутное одеяло крестьянских полей под серым зимним небом. Пэйквэнь согласился отвезти меня туда, где живут его поставщики, – при условии, что я не буду раскрывать их имен и сообщать, где именно они работают. Эти сведения он и его отец считают коммерческой тайной.
Могу сказать лишь, что эта часть Китая напоминает Канзас: плоская равнина с тщательно возделанными полями, уходящими за горизонт. Однако среди моря пшеницы, риса и рапса встречаются участки, засеянные лекарственными растениями. Обрабатывают их тысячи крестьян. Спрос на лекарственное сырье в мире растет, и китайцы отводят для трав все больше посевной площади. В 2017 году совокупный доход от выращивания лекарственных растений в Китае составил около 25 миллиардов долларов.
Однако, чтобы бросить привычные занятия и освоить выращивание лекарственных культур, нужна изрядная смелость. Ведь целебные свойства любого растения могут сильно меняться в зависимости от минерального состава почвы, положения полей по отношению к уровню моря и от времени и способа сбора урожая. Существует и проблема сортов, которые могут точь-в-точь походить друг на друга, но обладать несколько разным химическим составом. Поговорите с производителем кофе, и он расскажет вам, что содержание кофеина в зернах арабики, выращенной в разных районах Эфиопии, может раличаться шестикратно; мало того, одни и те же зерна выделяют разное количество кофеина в зависимости от помола и способа варки.
Подобные сложности – причина того, что Управление по контролю за продуктами и лекарствами США пока одобрило всего два лекарства растительного происхождения в качестве препаратов рецептурного отпуска: средство от генитальных бородавок на основе экстракта зеленого чая и от диареи на основе сока кротона – южноамериканского дерева, чья смола известна как «кровь дракона». Каждый из этих препаратов производится лишь из одного растения, тогда как PHY906 – из четырех. А значит, для создания качественного продукта необходимо держать под контролем больше переменных факторов. «Эта сложность – одна из причин, по которым управление еще не одобрило ни одного многокомпонентного растительного средства», – объясняет Пэйквэнь.
Когда мы наконец добираемся до одного из полей, где высажены растения для PHY906, я, по правде говоря, чувствую некоторое разочарование. Если не считать того, что хозяин поля, Чэнь, говорит по-китайски, он совершенно не отличается от какого-нибудь фермера из Канзаса: бейсболка, теплая «аляска» да заляпанные грязью сапоги. Достав из кармана айфон, он просит Siri перевести на английский название растения, которое выращивает. «Пион», – отвечает программа.
Пока мы осматриваем принадлежащие Чэню поля пионов и шлемника, он рассказывает о севообороте, об анализах химического состава почвы и воды, о правилах уборки урожая. Прежде чем его продукция отправится на экспорт, говорит Чэнь, специалисты проводят множество тестов, чтобы убедиться, что это именно тот сорт, который нужен, что в растениях нет опасных примесей, да и все остальное в норме.
«Вы, наверное, слышали присказку «с поля на стол»?, – говорит Пэйквэнь. – Так вот у нас – «с поля на больничную тумбочку»». «Звучит как рекламный слоган», – отвечаю я. «Но это правда, – замечает Чэн. – Большинство компаний, производящих растительные лекарства, в отличие от нас не получают сырье прямо с поля. Они покупают их в городе Бочжоу».
Утром того дня, когда я приезжаю в Бочжоу, рынок, напоминающий покрытый куполом стадион, уже гудит как потревоженный улей. Я хожу по бесконечным коридорам, заглядывая то в одну лавку, то в другую. Все они похожи на пещеры, заполненные бочками, мешками, грузовыми поддонами и тачками, набитыми снадобьями, произведенными, как кажется, из всех растений, минералов и животных, которые только есть на планете – в том числе из сушеных оленьих пенисов и морских коньков, человеческой плаценты и костей водяного буйвола, даже из многоножек.
Уже покидая рынок, я замечаю рядом с оленьими рогами полку, уставленную бутылками с желтоватой жидкостью. Спрашиваю торговца, что это, и он просит своего коллегу из соседней лавки помочь с переводом. «Из медведя, – говорит тот. – Очень хорошо».
Пол Ияззо обожает медведей. Большой любитель активного отдыха на природе, выросший в Миннесоте, этот высокий, худой седовласый человек всегда проявлял живой интерес именно к косолапым. А как руководителя Лаборатории по наблюдению за сердцем в Университете Миннесоты, его очень интересует уникальная физиология этих зверей, позволяющая им впадать в спячку.
Ияззо, объединивший усилия с Департаментом природных ресурсов Миннесоты, перечисляет загадки, связанные с медведями – животными, которые до шести месяцев в году проводят в полной неподвижности безо всякого ущерба для здоровья. Их дыхание замедляется до двух вдохов в минуту. Температура тела снижается на 10 процентов – у человека это привело бы к переохлаждению. Медведи регулярно теряют более половины своего жира – но мышечная ткань не страдает. Сердце может делать паузы по 20 секунд, но кровь не сворачивается – а у человека остановка сердца всего на несколько секунд может привести к закупорке сосудов. «И при этом медвежьему сердцу все нипочем», – поясняет Ияззо.
Он уверен, что на основе медвежьей желчи можно разработать методы лечения пациентов, страдающих мышечной дистрофией, и больных, прикованных к постели и теряющих до половины мышечной массы за три недели.
Ияззо выявил три группы компонентов медвежьей желчи, которые, скорее всего, запускают процесс спячки и, вероятно, могут помочь пациентам с заболеваниями сердца: жирные кислоты, желчные кислоты и дельта-опиоиды. В ходе операции, о которой шла речь в начале статьи, он, прежде чем извлечь бьющееся сердце свиньи, сделал инъекцию этих веществ, только искусственно синтезированных, в стенку сердца для поддержания работы органа в течение часа – пока его не извлекут.
В ходе сотен экспериментов Ияззо наблюдал, как свиные сердца, размером похожие на человеческие, продолжают биться вне тела в два раза дольше, чем обычно. Это значит, что можно будет дольше сохранять жизнеспособными донорские органы (сегодня сердце должно быть пересажено не позднее чем через шесть часов после извлечения из тела донора – и только в США, не дождавшись пересадки, ежегодно умирает 300 человек.)
Я спрашиваю, действительно ли употребление медвежьей желчи способно принести пользу, и всем стоит тут брать пример с китайцев. «Да», – отвечает Ияззо, поясняя, что компоненты выпитой желчи могут проникать в кровь и попадать с ней в сердце и другие органы. Но он не оправдывает содержание медведей в неволе ради желчи: те же вещества вполне можно синтезировать искусственно.
В средние Века в Европе по указанию одного из епископов крысы были отлучены от церкви. - :
