Лондон расправил плечи
Королевский ботанический сад Кью, расположенный в излучине Темзы в 11 километрах от центра Лондона вверх по течению, – прекрасное место для человека, решившего отдохнуть на лоне природы. Здесь собраны тысячи видов растений со всех уголков огромной Британской империи: разгуливая среди гималайских рододендронов и трав с острова Тасмания, нельзя не задуматься о том, каким множеством невидимых нитей соединена Британия со всем остальным миром.
Впрочем, отрешиться от суматохи современной жизни в Кью не получится. Ботанический сад расположен прямо на подлете к аэропорту Хитроу. Пока я любовалась огромным старым дубом, перевезенным во времена правления королевы Виктории со склонов иранского горного массива Эльбурс, из зоны ожидания спустилась стайка самолетов, которые выстроились в вереницу и с интервалами, знакомыми каждому садовнику в Кью – строго от 27 до 40 секунд, – стали заходить на посадку в самом загруженном в мире аэропорте с двумя посадочными полосами.
В определенные часы самолеты слетаются сюда, словно пчелы на мед, по словам одного из пилотов, который рассказывал о пробках над Хитроу в «Лондонцах» – документальной книге журналиста Крейга Тейлора: «Вот вы летите себе из Франции… Все тихо и спокойно… А затем настраиваетесь на лондонскую радиочастоту, и эфир взрывается болтовней. Миллион голосов! У диспетчера нет и пяти секунд, чтобы передохнуть, – только держись. Все хотят в Лондон».
Словно пчелы на мед… Сегодня Лондон больше и богаче, чем когда-либо. В нем живет более 8,8 миллиона человек – а в 2050 году их должно стать на два миллиона больше. Три десятилетия роста населения превратили британскую столицу из обители меркнущей имперской славы в один из важнейших центров глобализирующегося мира.
Этот рост привел к строительному буму. Через пять лет под дном Темзы проложат «суперканализацию», чтобы предотвратить попадание сточных вод на приливные отмели. Изменится и линия лондонского горизонта – в городе построят более 500 высотных зданий. В будущем году откроется линия «Элизабет» железнодорожной системы «Кроссрейл». Ее начали строить в 2009-м с целью разгрузить старейшее метро в мире. Стоимость проекта – 20 миллиардов долларов. Новая линия должна улучшить сообщение между западным Лондоном и его бурно развивающейся восточной частью; десять из ее станций (всего их 41) будут новыми; время для некоторых поездок, благодаря ей, сократится вдвое.
Улучшается сообщение и между центральными районами – это происходит, по мере того как заброшенные промзоны переделывают в жилые кварталы, спроектированные с прицелом на будущее: здесь уделяется особое внимание общественному пространству и нуждам пешеходов, а местные предприниматели (возможно, это новый тренд) получают преимущество перед сетевыми магазинами.
На вокзале Кингс-Кросс, заброшенном транспортном узле, который когда-то использовался перевозчиками угля и зерна, а впоследствии снискал сомнительную славу центра проституции и наркоторговли, близится к концу «пластическая операция», затянувшаяся на два десятилетия. В рамках проекта были не только реконструированы вокзалы Кингс-Кросс и Сент-Панкрас (с последнего оправляется Eurostar – поезд в Париж), но также построены: новый кампус для Колледжа изобразительных искусств и дизайна, концертные залы, фонтаны и жилье – одновременно очень качественное и доступное по цене. Осенью прошлого года компания Google начала строительство 11-этажного «землескреба», длина которого будет превышать высоту самого высокого здания Лондона, известного под названием «Осколок», и в котором смогут разместиться около семи тысяч сотрудников. Facebook планирует переехать в находящееся неподалеку реконструированное офисное здание на шесть тысяч рабочих мест.
А Apple расположится в семи километрах оттуда, на южном берегу Темзы: займет котельное помещение исторической электростанции Баттерси, преобразованной в цент-ральный объект престижного района Найн-Элмс. Этот район, куда недавно переехало посольство США, вскоре сможет похвастаться парком, устроенным по образу нью-йоркского «Хайлайна», и уже сейчас позиционируется как «квартал еды»: здесь расположен Новый ковент-гарденский рынок. Инвестиции таких компаний, как Google и Apple, в столь масштабные и оригинальные проекты воспринимаются как залог сохранения Лондоном роли лидера в развитии новых технологий.
Процветание, однако, сопряжено с обычным набором урбанистических проблем, и по мере их усугубления многие лондонцы начинают задаваться вопросом: не начал ли их великий город терять свою привлекательность? На дорогах кошмарные пробки. Загрязнение воздуха, по всей видимости, стало причиной роста смертности от астмы среди детей и стариков. Удорожание земли привело к тому, что плата за жилье стала слишком высока; в результате даже хорошо оплачиваемые специалисты вынуждены переезжать туда, где смогут нормально жить всей семьей.
А тут еще это проклятие под названием Brexit. В связи с грядущим выходом Лондона из Евросоюза стали поговаривать, что бум подходит к концу. «Мы до сих пор, в сущности, понятия не имеем о том, в какой форме будет осуществляться Brexit и какие последствия он будет иметь, – говорит Ричард Браун, руководитель исследовательских программ экспертно-аналитической организации Centre for London. – Brexit произойдет в период значительной глобальной нестабильности и внесет элемент ненадежности в траекторию роста, которая казалась такой ровной и гладкой».
Неужели бум и в самом деле превратится в спад? Сможет ли Лондон с честью справиться со всеми проблемами и остаться одним из крупнейших торговых центров мира и городом, в котором хочется жить? Мысль о том, что Лондон балансирует на грани катастрофы, кажется абсурдной, особенно если взглянуть на подъемные краны, которые высятся по всему городу. Кроме того, высказывать подобные мысли – значит проявлять неуважение к двум тысячам лет истории британской столицы, к той жизненной силе, что впечатана в ее ДНК.
Лондонцы любят поговорить о жизнестойкости своего города. Начав рассуждать на эту тему, ваш собеседник обязательно упомянет о том, как Лондон возрождался после эпидемий чумы, пожара 1666 года и авианалетов люфтваффе. Все это должно вселять уверенность: город справится и со всеми нынешними трудностями, включая развод с Европой.
«Лондон находится в привилегированной, можно сказать, неуязвимой позиции, – говорит Питер Гриффитс, куратор программы изучения городов Лондонской школы экономики. – Он обогнал всех, и ему может сойти с рук такое, что другому не сошло бы».
Лондон сам поместил себя в центр мира в тот день, когда был установлен нулевой меридиан, где встречаются Запад и Восток: именно британцы первыми придумали, как определять меридианы. Английский – язык международного общения. Связи, установленные во времена, когда Британской империи принадлежала четверть мира, существуют до сих пор. И дают столичному мегаполису преимущество перед конкурентами.
В эпоху индустриальной революции в Лондоне жило больше людей, чем в любом другом городе мира. Своего пика столица Великобритании достигла в 1939 году – в ней жили 8,6 миллиона человек. Однако война превратила город в руины. Те, кто не бежал от налетов немецкой авиации (в результате которых погибло 43 тысячи мирных жителей и было уничтожено более 70 тысяч зданий), бежали позже – от хаоса послевоенного восстановления. Они поселились в «городах-садах», которые сегодня превратились в окраины Лондона, и затаились там почти на пять десятилетий, пока британская экономика переживала то взлеты, то – гораздо чаще – падения.
Когда промышленное производство пришло в упадок, доки некогда крупнейшего в мире порта пали жертвой модернизации и закрылись. Похороны Уинстона Черчилля в 1965 году ознаменовали собой, как писала газета «Обсервер», «последний день, когда Лондон будет столицей мира». Численность населения продолжала сокращаться, пока в 1988 году не достигла самой нижней точки – 6,7 миллиона человек.
Однако судьба к тому моменту уже улыбнулась Лондону: двумя годами ранее произошел «Большой взрыв», как называют реорганизацию Лондонской фондовой биржи. Перейдя к электронной торговле, столица Великобритании бросила вызов Токио и Нью-Йорку. На руинах Вест-Индских доков вырос новый финансовый район Канари-Уорф, ставший первым в Лондоне крупномасштабным проектом реконструкции.
В город хлынули иммигранты и иностранные инвестиции, и на следующие 30 лет Лондону был уготован постоянный рост. Сегодня в Канари-Уорф работает более 100 тысяч человек; Лондон стал магнитом для талантливых профессионалов из всех уголков мира, и они изменили лицо города. Около 40 процентов жителей столицы Соединенного Королевства родились за его пределами; на лондонских улицах говорят на трех сотнях языков.
В Лондоне живет 300 тысяч индийцев и по сотне с лишним тысяч выходцев из Пакистана и Бангладеш. Сотни тысяч человек перебрались в Лондон по мере расширения Евросоюза: в городе около 177 тысяч поляков, а после снятия в 2014 году ограничений на приток рабочей силы из Румынии и Болгарии, самых бедных стран ЕС, общая численность румын и болгар здесь выросла почти до 200 тысяч человек. По официальным данным, в городе проживает 82 тысячи французов, однако, по другим оценкам их больше, может быть, все 250 тысяч. Итальянская диаспора, возможно, еще представительнее.
Численность лондонского населения официально преодолела рекордную отметку 1939 года в начале 2015-го, когда было зафиксировано появление в городе 8 615 246-го жителя. Имя его не было названо, но, вероятнее всего, он появился на свет в родильной палате, а не пересек границу: в иммигрантских общинах наблюдается бэби-бум.
Чтобы взглянуть на меняющийся лондонский горизонт, о котором столько говорят, я отправилась на верхний этаж «Сыротерки» (лондонцы любят давать прозвища своим небоскребам) вместе с архитектором Питером Мюрреем, руководителем форума «Новая лондонская архитектура». Лондон остается преимущественно невысоким городом, а плотность его застройки одна из самых низких в Европе. Лондонцы даже не употребляют само слово «небоскреб». Они предпочитают пользоваться термином «высотное здание», обозначая им строения в 20 этажей и выше.
Леденхолл-билдинг получил прозвище «Сыротерка» благодаря угловатой клиновидной форме, которая соответствует принятой в Лондоне политике «охраны видов», запрещающей загораживать вид на исторические памятники архитектуры. Это 52-этажное здание – второе по высоте в лондонском Сити. Мы смотрим на «Огурец», на «Рацию», а затем, повернув за угол – на собор св. Павла, который более 200 лет оставался самым высоким (111 метров) лондонским зданием.
Строительство «Огурца» сопровождалось общественными протестами: его воздвигли на месте пострадавшего в 1992 году при теракте исторического здания, которое многие хотели бы восстановить. Сегодня эта высотка – одно из любимых и самых узнаваемых архитектурных сооружений Лондона. Популярность «Огурца» поспособствовала появлению других небоскребов. 36-этажная «Рация» известна скорее благодаря конструктивному дефекту, который уже успели исправить: солнечные лучи, отраженные ее окнами, однажды расплавили зеркало и эмблему на капоте припаркованного неподалеку «ягуара».
Запланировано строительство еще 510 высотных зданий, и 115 из них уже строятся, так что к 2020 году коллекция небоскребов пополнится «Цветком», «Вазой» и «Консервной банкой». Высота подавляющего большинства зданий будет ограничена 20–30 этажами.
За горизонтом, невидимый нам, лежит огромный Зеленый пояс, созданный в 1930-х, чтобы ограничить расползание Лондона в стороны. Отчасти Зеленый пояс состоит из парков, а еще – из полей для гольфа и ферм, плюс кое-где встречаются заброшенные промышленные объекты. Лишь около 9 процентов его территории доступно для посещения. Зеленый пояс по территории в три раза больше города, который окружает. Разговоры о том, что застройка Зеленого пояса могла бы решить жилищные проблемы лондонцев, идут с частотой английского дождя. Но строительство там запрещено (исключение – объекты инфраструктуры, например, дороги), и попытка снять запрет равнялась бы политическому самоубийству.
Садик Хан, сын выходца из Пакистана, работавшего водителем автобуса, был избран мэром в 2016 году, когда темпы экономического роста Лондона в два раза превысили показатели остальной страны. Месяц спустя прошел референдум о выходе из ЕС, на котором подавляющее большинство лондонцев проголосовало против. Однако в других регионах Англии и Уэльса голосование отразило негативную реакцию на рост иммиграции и раздражение из-за того, что процветание столицы не распространилось на всю страну. Пусть Лондон и не может конкурировать по темпам роста населения с мегаполисами Азии и Африки, но он принимает по 70 тысяч иммигрантов в год. План городского развития, утвержденный Ханом, предусматривает, что этот показатель сохранится как минимум до середины столетия.
Хан сражается с проблемами на всех фронтах. Для того чтобы город смог достичь поставленной на 2050 год цели свести выбросы углекислого газа к нулю, Хан мечтает превратить столицу в город, где мало машин и много велосипедистов и пешеходов. Он планирует перевести лондонские автобусы на электричество и запретить продажу новых дизельных автомобилей.
Среди проектов Хана – план спасения исторических лондонских пабов, которые закрываются из-за растущей стоимости аренды и изменившихся привычек потребителей алкоголя. Кроме того, мэр начал кампанию за превращение Лондона, города, в котором растет 8,4 миллиона деревьев, в первый в мире город-парк. Этот проект – детище географа и исследователя National Geographic Дэниела Рейвен-Эллисона.
Идея, говорит Дэниел, не в том, чтобы обременить город новыми запретами, а в том, чтобы побудить лондонцев уделять больше внимания окружающей среде, в которой, по его словам, обитает 15 тысяч видов диких животных и растений. «Каждый седьмой ребенок за последний год ни разу не бывал на природе, – утверждает Рейвен-Эллисон. – Речь идет о том, чтобы заставить людей задуматься над тем, какими должны быть их взаимоотношения с окружающей средой».
Самая серьезная проблема, стоящая перед Ханом, – это строительство доступного жилья; одержав победу на выборах, он заявил, что Лондону требуется 66 тысяч новых домов ежегодно лишь для того, чтобы справляться с ростом населения, и пообещал, что 50 процентов этих домов будут «по-настоящему доступными», хотя в реальности во многих районах исходят из показателя в 35 процентов. Хан добился от правительства выделения 6 миллиардов долларов на строительство 116 тысяч доступных домов к 2022 году.
«Несмотря на все эти многочисленные планы возведения нового жилья, реальность такова, что темпы строительства даже близко не догоняют темпы роста населения», – комментирует Тони Треверс, профессор кафедры государственного управления в Лондонской школе экономики.
Джулс Пайп, один из десяти заместителей мэра, объяснил, почему так важно хотя бы попытаться осуществить эти планы: «Если мы лишим широкие слои населения возможности жить в столице и передвигаться по ней за разумные деньги, то пострадает весь город».
Центральная часть Лондона все больше воспринимается как этакий остров для туристов, а также русских олигархов и саудовских принцев, которые, похоже, проводят в своих многомиллионных домах всего по несколько недель в году. По мнению Саймона Дженкинса, бывшего главы Национального треста и ветерана журналистики, центр города становится похож на объект инвестиций, а не на место, где живут люди.
«Они хотят вложить сюда деньги и уехать, как будто это не город, а банк, – сетует Дженкинс. – Все эти роскошные дома – просто аналог золотых слитков».
Тревор Абрамсон, агент по продаже элитной недвижимости, говорит, что один из побочных эффектов превращения в глобальную столицу заключается в том, что город начинает привлекать обладателей больших денег. У семьи эмира Катара больше лондонской недвижимости, чем у британской королевской фамилии. Катарским принцам принадлежат, в частности, универмаг «Хэрродс», основная часть «Осколка», бывшее здание посольства США на Гровенор-сквер, превращенное в роскошный отель, 20 процентов аэропорта Хитроу и часть района Канари-Уорф.
«Когда свергли иранского шаха, он отправился в Лондон, – говорит Абрамсон. – Когда нигерийцы нажились на нефти, они стали покупать дома в Лондоне. Когда индийцы нажились на нигерийцах, они стали делать то же самое. После падения железного занавеса в Лондон пришли русские деньги, а теперь – китайские».
Однако этот проект наглядно иллюстрирует, почему планы Хана в области жилищного строительства, возможно, столкнутся с большими сложностями.
Электростанция Баттерси, одно из самых больших в мире кирпичных зданий, долго была одним из символов города. «Это, можно сказать, индустриальный аналог собора Святого Павла», – утверждает Дженкинс. Станция украсила обложку одного из альбомов Pink Floyd и фигурировала как место действия в нескольких блокбастерах.
В 1983 году Баттерси закрылась. Известность спасла ее от сноса и обусловила огромную стоимость реконструкции. Инвесторы приходили и уходили, пока наконец, в 2012 году, один малайзийский консорциум не взялся за осуществление проекта стоимостью почти в
12 миллионов долларов: переоборудование электростанции в коммерческий и жилой объект, а также реставрация четырех ее труб. Кроме того, консорциум внес свой вклад в строительство двух новых станций метро (400 миллионов долларов), чтобы сделать доступ в район более удобным; благодаря этому застройщикам удалось получить разрешение сократить площадь недорогого жилья до менее чем 20 процентов.
Рави Говиндиа, глава муниципального совета округа Вандсворт, в который входит район Найн-Элмс, считает, что создание инфраструктуры и реставрация исторических объектов – более чем достойная компенсация за это сокращение.
Проект предусматривает также обустройство нового парка, строительство двух пристаней на реке, двух начальных школ, двух лечебных центров и улучшение ситуации с велосипедными дорожками.
«Самая большая проблема в любой городской среде – как вы будете ее обновлять и обеспечивать население всем тем, что делает жизнь в городе приемлемой и желанной, – рассуждает Говиндиа. – Этого нельзя добиться, если делать что-то одно, пусть и хорошо. Необходимо много всего сразу».
Нехватка жилплощади усугубляется проблемами со вторичным жилым фондом. Согласно недавнему докладу, подготовленному в Парламенте, в жаркую погоду каждый пятый дом в стране подвергается опасному перегреву. В большинстве жилищ нет кондиционеров, и многие из них приспособлены скорее для того, чтобы удерживать тепло, чем для того, чтобы от него избавляться (что неудивительно, учитывая, какие промозглые в Англии зимы). Летом прошлого года, одним из самых жарких за историю метеорологических наблюдений, зной унес жизни более 600 британцев. По прогнозам, к середине века число смертей от жары утроится и составит более 7 тысяч в год.
Олимпийские игры – 2012 подарили новые возможности. Олимпийская деревня, где во время Игр проживало 17 тысяч человек, подверглась реконструкции, и в ее домах было обустроено 3 тысячи квартир. Половина сдается по рыночной цене, часть – по сниженной, чтобы попасть в категорию доступного жилья, и во многих достаточно спален, чтобы в них жили семьи с детьми.
В июне Хан обнародовал план развития этого района (стоимостью 1,4 миллиарда долларов), который предусматривает строительство нового жилья (в первую очередь доступного), театра танца, новых кампусов для Лондонского колледжа моды и Лондонского университетского колледжа, а также филиала Музея Виктории и Альберта.
Рики Бердетт, руководитель программы городских исследований Лондонской школы экономики и один из консультантов оргкомитета Игр, говорит, что сложившиеся условия благоприятствуют большому, рассчитанному на несколько десятилетий проекту вроде того, что осуществляется в Кингс-Кроссе.
«Когда мы впервые приехали осмотреть эту территорию, в самом ее центре, где планировалось возвести Олимпийский стадион, жгли шины», – вспоминает Бердетт. Одной из первых задач было соединить территорию с окружающими районами, построив около 30 мостов, пешеходных и велосипедных дорожек. «Ничего этого не было бы, если бы не Игры, – говорит Бердетт. – Но вообще проект рассчитан на 35 лет».
Наша прогулка завершается неподалеку от Тауэр-Хамлетс, одного из пяти округов, граничащих с Олимпийским парком. Этот район, пожалуй, нагляднее всех остальных демонстрирует изменения, происходящие в Лондоне. Он невелик, всего 20 квадратных километров, и расположен по большей части на территории бывшей судоремонтной промзоны. Однако это самый быстро растущий округ столицы: здесь проживает около 308 тысяч человек. И тут можно увидеть как одни из самых бедных, так и одни из самых богатых лондонских кварталов.
На протяжении трех веков Тауэр-Хамлетс был плацдармом для новоприбывших иммигрантов. Самое известное здешнее здание – памятник трех эпох: в XVIII веке в нем собирались французские гугеноты, затем евреи, беженцы из Восточной Европы, превратили его в синагогу, а теперь это мечеть. Окрестные улицы прозвали Банга-тауном в честь живущих здесь выходцев из Бангладеш – сегодня это крупнейшая иммигрантская община Тауэр-Хамлетс. Но в округ также входит и Канари-Уорф, район, занимающий третье место по объему вклада в экономику Соединенного Королевства. Из 115 высоток, строящихся сейчас в Лондоне, 85 находятся в Тауэр-Хамлетс. Естественно, финансисты обеспокоены грядущим выходом Великобритании из ЕС и его последствиями – сокращением рабочих мест и введением ограничений на иммиграцию. Строительство некоторых объектов в Канари-Уорф приостановлено. Ходят слухи, что рабочие места в банковской сфере перетекают в Париж и Франкфурт. В июле власти округа создали комиссию по вопросам Brexit. Глава Тауэр-Хамлетс называет выход из ЕС «событием, которое будет оказывать влияние на жизнь страны и при следующем поколении».
Это еще мягко сказано. Когда Соединенное Королевство выйдет из Евросоюза, говорит Ричард Браун из Centre for London, его столица впервые за много столетий окажется одна-одинешенька во всем мире.
«Англия долго была центром торговой империи, а затем Лондон стал одним из важнейших городов ЕС, – замечает Браун. – Переход к новому статусу, будь то независимый глобальный город или нечто менее внушительное, будет непростым».
Крыса легко перегрызает такие твердые субстанции как бетон и металл. - :
