Пожиратели сердец из Боливии
В открытые окна микроавтобуса дует пьянящий горный ветер. От недостатка кислорода покалывает в кончиках пальцев. Заканчивая долгий путь по серпантину Анд, мы въезжаем в деревню с высокой белой церковью на главной площади. Глинобитные дома соединены друг с другом: за стенами прячутся внутренние дворы.
Сегодня в Тарабуко в 7 утра уже столпотворение. Разодетые в красно-черно-белые наряды жители провинции Ямпараес выстраиваются в колонны на окраине деревни и по команде выдвигаются сюда, к главной площади. Одежда танцующих расшита узорами, в которых дикие животные — кондор, лис, змея, лама — соседствуют с завезенными в Америку лошадьми, а колоски местных злаков — с вооруженными испанскими солдатами. Под монотонные звуки бубенчиков и традиционных флейт стартует главное событие года — фестиваль Пух-яй.
На площади, где разворачивается представление, стоит монумент из раскрашенного гипса. Четырехметровый индеец кажется гигантской копией танцующих: причудливый шлем, традиционное пончо, характерные черты лица. Только он не танцует: попирая ногой тело убитого испанского солдата, в руке он держит сердце, только что вырванное из груди врага. Лицо индейца обезображено гримасой ярости, а рот — перепачкан кровью.
Вокруг статуи царит оживление. Боливийские чолиты — женщины в шляпах-котелках, блузках, многослойных юбках (нижняя — кружевная), одежде, доставшейся в наследие от колонизаторов, — карабкаются через ограду и, повторяя позу индейца, фотографируются на память. Маленькая старушка, улыбаясь, топчет гипсовое туловище. А рядом мужчины поднимают стаканы с чичей — маисовой брагой — за фестиваль Пух-яй. Древний праздник урожая за последние 200 лет превратился в триумф коренного населения, ямпара, добившегося независимости и спокойствия на своей земле.
Во время Великой Отечественной войны люди во время бомбежки прятались в домах, в которые убегали крысы. - :
